Художник родился белой февральской порою. Умер в холодный и белый декабрь. Любимейшей темой его творчества были зимние пейзажи. В работе его всегда волновала белизна непроявленного еще листа фотобумаги.
В последние годы жизни Алексей Михайлович Перевощиков вел записи. Он записывал свои и заинтересовавшие его чужие мысли, цитаты, наблюдения, а за восемь месяцев до кончины закончил исповедальную статью «Искусство ли фотография?». Не предназначенная для печати, она явилась криком души человека, шестьдесят три года посвятившего занятиям фотографией. Она, фотография, была его повелительницей, и это в то время, когда официоз признавал ее лишь служанкой.
[adrotate group=»1″]
Двойной груз угнетал талантливого автора: непризнание фотографии отраслью изобразительных искусств и отношение общества к таланту вообще. «Мой успех — моя погибель» — так определил свою судьбу фотомастер. Проснувшись однажды знаменитым, в годы оттепели шестидесятых, шагнув своими фотографиями по страницам газет и журналов, проехав с персональными выставками от Ленинграда по Прибалтике до Минска, он познал вкус признания. По линии АПН его произведения повидали более семидесяти стран мира. Дипломы, отзывы, бронзовая медаль на международном фотоконкурсе в Гааге (Нидерланды). Чиновный отзыв приостановил шествие. Художник и общество — вечная проблема. Возникшее противостояние каждый разрешает по-своему: уходом, бунтом, отходом от творчества, смирением. Перевощиков нашел мудрый выход: удалившись от вернисажного шума, отдался работе. Оттепель сменилась заморозками. В официальной фотографии первоосновой и конечным пунктом провозглашался документальный образ. Все разнообразие технического и творческого арсенала художественной фотографии предлагалось менять на «чистоту» документального образа. А тем временем мастер в упомянутых записках отстаивал свое: «В моих фотографиях собственно и нет фотографии в обычном, «правильном» понимании, но — фотоживопись, фотографика, философия, метафоры, символы и фантазия, неудержимая фантазия».
Художник и общество. Альбер Камю так соотносил их друг с другом: «Любой художник обязан сегодня плыть на галере современности. Он должен смириться с этим, даже если считает, что это судно насквозь пропахло сельдью, что на нем чересчур много надсмотрщиков и что вдобавок оно взяло неверный курс». Фотохудожник и не мыслил «удирать с галеры». Просто, крепко взявшись за свое весло, он от души греб, веря, что помогает обществу двигаться в нужном направлении. В итоге честный исполнитель своего дела всегда оказывается прав.
Алексей Михайлович честно делал свое дело. Не поддаваясь конъюнктурным соображениям, на которые и не был способен, он творил. Душу художника вдохновляла красота окружающего мира. Произведения его содержательны, в них отсутствует простое любование линией, формой. При всем многообразии технических и творческих решений, каждый сюжет укладывается в рамки классического построения изображения. На вооружении мастера фотомонтаж, маскирование при печати, «мокрая» печать, фотографика, растрирование, вирирование. Разнообразие приемов помогало уйти от зеркального отражения объекта. При этом наиболее удачные сюжеты мастер печатал и в «чистом» виде. Алексей Михайлович редко давал названия своим произведениям, не обозначал даты съемки. Зачем?
Художник — не хроникер. На этой грани «отражение — обобщение» сталкиваются две ипостаси фотографии. Да, она способна мгновенно фиксировать расположение предметов в пространстве, и прикладное значение фотографии трудно переоценить в условиях современной цивилизации. Но все это хлопоты Золушки. Развернуть же статичное изображение во времени возможно только приемом художественного обобщения. В обобщенном образе — глубокая правда времени. Перевощиков хорошо владел этой второй ипостасью фотографии.
В своем творчестве, еще мало оцененном современниками, Алексей Перевощиков явил необычайное богатство черно-белой палитры серебристого слоя фотоматериала. Богатый арсенал технических приемов не был самоцелью, куражом ремесленника, но средством для выявления мысли, идеи нарождающегося произведения. Алексей Михайлович утверждал, что объектив необычайно «болтлив», он «сообщает» слишком много лишнего. А лишнее в произведении искусства, как известно, надо отсекать. Здесь и брался на вооружение упомянутый арсенал. На негативы мастер смотрел как на полуфабрикаты, материал для дальнейшей работы. «Я фотограф, а не фактограф», — писал он. Особым и сильным направлением в творчестве А. М. Пере-вощикова был автопортрет. Автопортрет — это всегда пик самовыражения художника. Когда автор сам выходит на арену изобразительного поля— это ва-банк. Здесь непозволительно «дать петуха», здесь нужен полный голос, полный свет. В наследии Перевощи-кова не менее полусотни автопортретов. Они в основном метафоричны. Это не просто фиксация своего образа, но, как правило, размышления на тему «художник и общество». «Дайте мне выставочный зал на год, и я каждый месяц буду менять экспозицию», — говаривал Алексей Михайлович друзьям. Он мечтал показать свое творчество людям, он был на грани фобии перед существовавшей цензурой. Он всегда настаивал на праве автора решать, что показывать зрителю, то есть быть автором не только отдельных работ, но и выставки. В те времена это было трудно.
Близким друзьям время от времени мастер устраивал домашние просмотры. Шутил: «Включаем мой фотовизор». За один сеанс много просмотреть не удавалось, тяжело — такова была насыщенность произведений содержанием и динамикой изобразительного ряда. Беглый просмотр также не удавался: тянуло на размышление, от иных листов трудно было оторвать взгляд. «Я стремлюсь, постичь, найти, узнать, на что все же способна фотография», — писал в своих записках Алексей Михайлович. Шесть лет прошло со времени кончины мастера. Он умер в присутствии жены и двух близких друзей. Умер, разбитый инсультом, прижатый к кровати тяжестью прожитых восьмидесяти трех лет, очень неровных и бурных. Поиски и обретение самого себя, признание, забвение, радость творчества — все это вместило прошедшее. Друзья и наследники духа художника организовали в городе Кирово-Чепецке Фонд А. Перевощикова, призванный хранить память об известном мастере светописи и коллекцию его произведений, приобретенных городом у наследников.
В нескольких сотнях метров от того места, где стоял родительский дом Алеши Перевощикова, стоит здание городской детской художественной школы. Здесь, на высоком берегу Вятки, с которого художник наблюдал закаты,рассветы,утренние туманы, вблизи родительского пепелища и хранится основная часть наследия мастера. Увидев целый зал работ Перевощикова на выставке в ЦДХ в 1994 году во время II Московского фотофестиваля, сведущие люди обнаружили, что он оказался предтечей многих нынешних направлений в творческой фотографии. Хочу только добавить, что планка была поднята высоко, иначе он не мог — максималист был. Из записей максималиста: «Писать светом. Писать, а не описывать все, как есть. «Чистая» фотография — голая фотография. Не все голое — прекрасно».
