Хельмут Ньютон (Helmut Newton): «Мой отец предсказывал мне, что я закончу свою жизнь на дне, ведь единственное, о чём я думаю — это девушки и фотографии. Однако мир приобретает совершенно иное измерение, когда ты смотришь на него через объектив камеры.
В моём детстве я фотографировал своих друзей, наряженных в одежду и шляпы моей матери, на улицах. В 1938 году гестаповцы ворвались в наш дом и арестовали отца. В тот момент меня не было дома. Я скрывался у друга две недели, после чего сбежал — отправился в Италию, сел на корабль в Триесте, вышел в Сингапуре и, наконец, добрался до Мельбурна.
Париж покорил моё сердце с первого взгляда. Через неделю я мог бродить по городу с закрытыми глазами, а через год у меня кончились деньги. Но я никогда не замечал скучного вкуса, это словосочетание вызывает у меня досаду.
В декабре 1971 года в Нью-Йорке я внезапно упал на Парк-авеню и очнулся в больнице наполовину парализованным от инфаркта миокарда. Не мог ни говорить, ни писать. Пройдя через это, я дал себе обещание. До инфаркта курил по пятьдесят сигарет в день, после — не одной. И в поведении я прекратил вести себя, как юноша, не соответствующий своему возрасту.
В больнице я фотографировал все вокруг: медсестёр, врачей, посетителей. Через десять дней неопределённости врач сказал: “Вы будете жить, но будьте осторожны”. Я решил снимать только то, что меня интересует. Съёмка обнажённых моделей стала скучной, даже скучнее, чем одежда.
Порнография может быть красивой. Буржуазные женщины эротичнее парикмахерш и секретарш. Элегантность, образование, окружение — в эти вещи я верю, иногда стыдно за это, но это правда. Женщина из высшего общества сексуальна по своей природе. Ненавижу, когда всё наизнанку — это дёшево.
Женщины, которых я снимаю, доступны, но их доступность зависит от времени и денег. Однажды я сделал серию фотографий для журнала Oui. Голые женщины в шубах — в метро, галереях, на Елисейских полях. Это была моя детская фантазия, вдохновлённая “Барышней Эльзой” Артура Шницлера. Мои работы вульгарны, но творческий процесс связан с дурным вкусом и вульгарностью.
Редакторы моды напяливают на моделей всякие шарфы, струящиеся одежды, которые скрывают тело и вызывают злость. Они выбирают вещи, которые антисексуальны. Любовь с женщиной в таком наряде — первый вопрос, который я задаю себе при съёмках моды.
Хороший вкус — антифотогеничен, антиженственен, антиэротичен. Вульгарность — это жизнь, удовольствие и желание. Вуайеризм в фотографии — профессиональное извращение.
Я ленив. Не люблю искать места для съёмок и не ухожу от гостиницы дальше, чем на три километра. Предпочитаю старые отели типа “Рица” депрессивным, холодным, современным гостиницам.
Однажды я снимал в борделе. Хозяин сначала был против, но потом согласился — выделил комнату в спокойный день. Когда он увидел нас, он спросил: “Вы сюда пришли для оргии или фотосъёмки?”
Я знаю, что такое бедность, но она меня не интересует. Лучше снимать богатых. У меня есть блокнот, в котором я записываю идеи, модели и места. Если не запишу, забуду.
Четыре фотоаппарата, пять объективов, одна вспышка, один полароид — всё это умещается в чемодане и позволяет снимать в любых условиях. Я предпочёл бы снять Катрин Денёв, чем учёного или писателя. Люблю поверхностный мир, искусственное, красивое, смешное.
Мы все копируем кого-то в жизни, но потом нужно идти своим путём. Ненавижу нечестность в фотографии, нечёткие снимки во имя искусства.
Мечтал стать папарацци. Мои фотографии похожи на истории без начала, середины и конца. Для Playboy я снимал двадцать лет, но иногда мои работы были слишком рискованными. Мой любимый журнал — “Домохозяйки в плену”. Не знаю, существует ли он, но там было что почитать!
Все выглядят одинаково — джинсы и кроссовки. В начале 60-х у женщин не было талии, а в 80-е появились модели, сложенные, как дальнобойщики. Разницы между зелёным и голубым не вижу. Возможно, когда-то хотел быть девушкой.
Мне нравятся ковбои — их вид, походка. У ковбоя руки всегда готовы выхватить пистолет. Так я делаю из девушек ковбоев, всегда готовых выхватить пистолет.
Снял порнофильм, показал его лишь однажды в музее. В сумке всегда монокль, мундштук и пара накладных сосков. Ненавижу свадебную фотографию. Эротика для меня — лицо, а не половые органы. Не нужно идеальное тело, это скучно.
Хорошие фотографы — как воспитанные дети, их видно, но неслышно».
Следите за новостями в наших социальных сетях: ВКонтакте, Telegram и YouTube
