Вдохновение

Фотопроект «Изгнанные с небес» фотографа Hashem Shakeri

Автор

Фев 26, 2022

Хашем Шакери (Hashem Shakeri) – художник, фотограф и режиссер, который живет в Тегеране и периодически путешествует по миру. Открыв для себя фотографию в подростковом возрасте, он начал развивать свои навыки путем постоянного документирования всего что его окружает и прежде, чем получить признание от авторитетного журнала LensCulture и от международного фотосообщества в области фотографии, Хашем совершил множество проб и ошибок на пути к славе. В 2010 году, после многих лет самообучения, он решил заняться фотографией профессионально.

С 2012 года работает фотографом-документалистом и визуальным рассказчиком. Он работал над несколькими долгосрочными личными проектами, а также над фотопроектами и документальными фильмами для известных международных СМИ.

Он получил множество наград за свою фотографию, а также многие из его документальных историй были экспонированы в галереях на международном уровне, в том числе на Rencontres d’Arles, Paris Photo и Visa pour l’image.

Его работы были представлены в многочисленных изданиях по всему миру, таких как The New Yorker, Sunday Times, British Journal of Photography, New York Times, Aperture, Reporters Without Borders, Der Spiegel, Le Monde, National Geographic и многих других.

В начале этой статьи вы познакомитесь с серией работы этого иранского фотографа – Хашема Шакери. Фотопроект получил называние «Изгнанные с небес», он исследует городские недострои, которые существуют как сеть городов-спутников, окружающих иранскую столицу Тегеран. Некоторые люди называют эти районы городами-призраками, другие считают их примерами невыполненного обещания рая.

Жители этих «призрачных мест» не живут, а выживают. Они буквально находятся в состоянии практически полного изгнания из «нормального» общества без суда и следствия, в результате отсутствия какой-либо инфраструктуры, необходимой для оживления этого района города. Тут не только нет дорого и магазинов, в этих домах нет канализации, а мусор собирается прямо во дворах.

На протяжении всей серии «Изгнанные с небес» Шакери документирует эти жуткие места, такие пустые и в то же время странно красивые и наполненные жизни. Его фотографии жилых башен и пустых улиц обрамлены огромной пустотой местного ландшафта, прекрасного ландшафта Ирана.

По разным причинам, включая санкции США и халатность правительства, которые помогли стимулировать экономический спад в стране, жители этих городов «призраков» борются с многочасовыми поездками на работу, нехваткой образовательных и медицинских ресурсов и жизнью, которая имеет мало шансов на улучшение. То, что начиналось как масштабный национальный проект доступного жилья, до сих пор ведет только к дальнейшему ухудшению качества жизни тех, у кого нет другого выбора, кроме как жить в этих городах «призраках».

В этом интервью для LensCulture Грегори Эдди Джонс пообщался с фотографом документалистом Хашемом Шакери о его ранних начинаниях в фотографии, теме изгнания, которая проходит через его работу и запутанные отношения между людьми и их окружением.

Во-первых, мне любопытно просто узнать вашу историю как фотографа, где вы учились фотографии и что вообще вас привело в это жанр искусства. Я слышал, что вы самоучка, это так?

Хашем Шакери: меня познакомила с фотографией моя мама, а моя первая настоящая встреча с серьезной фотографией произошла очень неожиданно и, если честно просто из любопытства. Это была фотография снятая Мохаммадом Фарнуда, бывшего штатного фотографа Sipa Press. Это был образ беспомощных и отчаявшихся иранцев, живущих вблизи границ, которые были вынуждены покинуть свои дома со своими обнаженными детьми из-за восьмилетней войны между Ираном и Ираком, которая стала поворотным моментом в моей жизни.

Я до сих пор точно не знаю, почему я стал фотографом, и я до сих пор не могу быть уверен в том, что именно фотография моя самая большая страсть, но я думаю, что это единственный инструмент, с помощью которого я могу буквально писать стихи, я так считал до сих пор. Это позволяет мне выразить мои чувства и эмоции, будто я рассказываю стихотворение, и это дает мне возможность исследовать мир вокруг меня.

Фотография, пожалуй, самое освобождающее чувство, которое я испытываю, которое важно в искусстве. Согласно Фрейду, ценность искусства как источника радости и утешения не имеет предела в жизни. Наслаждение красотой имеет особый характер, который создает легкую интоксикацию. Это то, что помогает нам преодолеть жизнь.

Я хотел бы рассказать о вашей фотосерии «Изгнанные с небес». Как эта работа связана с вашими проблемами как фотографа? Что подстегнуло ваш интерес к фотографированию этих городов и общин, которые развиваются вокруг Тегерана?

Хашем Шакери: этот проект является частью большой трилогии о трех современных проблемах, которые существуют в Иране и занимают мое сознание. «Элегия смерти Хамуна» и «Изгнание с небес» — это первые две части, в которых речь идет об изгнании, изоляции, беспокойстве, самоотчуждении и оставлении людей, живущих в Иране сегодня.

В «Элегии смерти Хамуна» народы региона Хамун в Иране оказываются безнадежными и слабыми перед лицом природы. Природа, которая ранее была чрезмерно использована и эксплуатировалась подходами меньшинства к получению прибыли теперь мстит не тем, кто греб деньги рекой, а тем, кто продолжает жить в этом регионе.

Народы региона когда-то мирно сосуществовали вместе с плодоносящей природой, но теперь они повержены ее бесплодием. И теперь, в «Изгнанных с небес», моем проекте о жилищном кризисе, именно эти структуры победили людей. Именно они создали эти структуры в прошлом против окружающей среды и против своей собственной природы. В этом проекте вы увидите, что эти структуры заменяют горы и природные ресурсы земли. Все это приводит меня к выводу, что люди стали отчужденными. И это основная концепция моей работы.

В книге «Изгнанные с небес» я исследую некоторые новые определения современного изгнания как своего рода вынужденного отторжения со стороны правящих структур. Люди должны переехать оттуда, где они всегда жили, а не ждать помощи от правительства которое от них отвернулось. Жесткое ядро мегаполисов изгоняет своих граждан, потому что все больше и больше людей не могут жить в таком городе, как Тегеран, из-за экономических проблем; кризис убежища и это вынужденное отвержение, которое для меня можно рассматривать как изгнание, — это та же путаница, которую я видел раньше в Систане и Белуджистане. Я встречал много людей в этих городах-спутниках, которые рассказывали мне, что они были сосланы туда, когда они попросили помощи.

Справедливо ли считать эти события неудачными, или еще предстоит выяснить, в какой степени они все еще имеют потенциал для процветания?

«Хашем Шакери: фотопроект «Изгнанные с небес» рассказывает конкретно о жилищном проекте Мехр, который является одним из планов девятого и десятого правительств Махмуда Ахмадинежада, экс-президента Ирана. Это мог бы быть один из крупнейших национальных жилищных проектов страны. Он был запущен после революции и обещал стать большим подспорьем в размещении низшего класса общества и молодых пар, которые не могли позволить себе купить дом, но, к сожалению, проект оказался неэффективным, дорогостоящим и сложным. Это был огромный экономический проект для страны, которому не хватало должной и точной экспертизы, а его неправильная и непрофессиональная реализация вызвала множество проблем, остатки которых все еще присутствуют спустя 15 лет.

У проекта были некоторые проблемы; отсутствие культурно-спортивных объектов и торговых центров в радиусе нескольких километров от этих городов, несоблюдение национальных строительных норм и стандартов при проектировании и строительстве проектных квартир, использование некачественных материалов для возведения домов, трудоустройство неквалифицированных команд и руководителей, подрядчики и строители также были неквалифицированные, нестандартные входы и выходы у построенных зданий и, наконец, неспособность спроектировать и реализовать необходимую инфраструктуру для населенных пунктов до передачи земли и осуществления строительства, такого как дренаж, канализация, уличные желоба, питьевая вода, электричество и асфальт. Тут ничего этого нет и людям буквально приходится не жить, а выживать.

Когда создается микрорайон или город, однозначно необходимо сначала рассмотреть градостроительное планирование района, чтобы спроектировать школы, поликлиники, пожарные части и торговые центры и т.д. Отсутствие этих жизненно необходимых объектов в жилищном проекте Мехр было одним из недостатков этого плана, и с ростом инфляции и недавним экономическим кризисом в Иране он в конечном счете превратил превратился из идеи доступного жилья для малообеспеченных граждан в большой кошмар общества.

Мне интересно узнать больше о людях и семьях, которые решили переехать в эти города. Большинство этих жителей приехали с ожиданиями, что эти города будут процветать? Чувствуют ли они себя в затруднительном положении или брошенными? Мне кажется или люди которых вы сняли для данного проекта чувствуют себя изгоями?

Хашем Шакери: если я хочу описать жителей этих районов, я должен начать с того, что они состоят из нескольких групп. Есть те, кто, как правило, переезжает в большие города, такие как Тегеран, чтобы зарабатывать на жизнь и бороться с экономическим кризисом, чтобы они могли найти подходящую работу. Поскольку распределение благосостояния и объектов в Иране не одно и то же, столица является одним из их приоритетов, но поскольку цена на жилье в Тегеране очень высока, они вынуждены жить в одном из городов-спутников вокруг него.

Кроме того, есть еще одна группа людей, которые не могут позволить себе аренду и, следовательно, больше не могут жить в столице. Они вынуждены жить в окрестностях Тегерана несмотря на то, что им все равно приходится там работать, поэтому каждый день они ездят в столицу. Эта группа намного больше и ее популяция увеличивается с каждым годом. И, наконец, есть еще одна группа, которая изначально рассматривала проект как инвестиционную возможность и много лет назад решила приобрести жилье в этих городах-спутниках. Изначально они ожидали чего-то лучшего. Многие из них все еще ждут получения своих домов, так как завершение этих проектов откладывается каждый день.

Как я объяснял ранее — и это очень очевидно по тому, как я рассказываю эту историю, — в этих городах-спутниках очень мало объектов, которые вы ожидаете от большого города, таких как центры отдыха, благосостояния, образования и гигиены. Это всего лишь ряд зданий, построенных посреди гор. Отсутствие удобств вызвало много проблем. В общем, за те годы, что я работаю над проектом, я обнаружил, что большинство жителей, которых я встретил, вынуждены жить в этих районах.

Я пришел к тому, что эти люди чувствуют себя «изгоями». Большинство из них либо потеряли свою жизнь, либо больше не могли продолжать жить в Тегеране, а некоторые даже были разорены. Мне неоднократно рассказывали, что они были сосланы сюда; что им это не нравится, но они просто должны продолжать тут жить. Они говорят, что должны жить там против своей воли. Лучшим преимуществом этих районов, которое я слышал, является погода, которая лучше, чем в столице.

Это чувство удаленности и заброшенности еще больше усиливается тем фактом, что ни один из элементов, которые могли бы превратить это общественное пространство в социальное, теплое и городское место, не присутствует там, что вместо этого приводит к ощущению заброшенности и отторжения среди жителей.

Можете ли вы рассказать о том, каким было ваше взаимодействие с людьми в этих городах? В ваших работах я замечаю, что нет фотографий личных пространств или интерьеров жилищ. Вы решили показать публичную, а не личную жизнь в этих местах. Почему?

Хашем Шакери: С самого начала я хотел создать поэтическое повествование с атмосферой двусмысленности и неизвестности. Это обдуманное решение, которое сформировалось в моем сознании из процесса интуиции и многолетнего общения с жителями этих районов. Хотя за эти годы я завел там много друзей, я сознательно решил держаться подальше от их интерьеров, и случайно смог достичь этой атмосферы, бродя по домам жителей. В конце концов это стало художественным выбором.

В процессе развития моей интуиции и проб и ошибок я придумал этот подход работы с людьми, потому что не хотел вызывать эмоции и чувства моей аудитории, показывая близость, хотя моя жизнь была очень близка к этим людям. И эстетика, которую я выбрал для реализации своих снимков, работает с первой частью моей трилогии и моими экологическими проблемами, где я также пытаюсь изобразить встречу одинокого человека с жесткой и стерильной природой и этими массивными структурами, которые доминировали над людьми. Встреча современного человека и высотных зданий, выросших как грибы посреди гор.

Конечно, я все еще думаю о новом подходе к представлению различных слоев общества в интерьерах, и это вызов для меня. Я хотел бы, чтобы это соответствовало этому миру мысли и моему типу эстетики. Я не собираюсь показывать жуткую атмосферу интерьеров этих смелых людей, по очевидным причинам, я не хочу просто провоцировать зрителей на негатив, мне нужно чтобы зритель думал.

Ваша работа наполнена светом и вибрацией, что может говорить о суровом солнце пустыни, которое нависает над этими городами. Качество света почти идеальное, или, возможно, это кажется только мне. Не могли бы вы рассказать об идеях, лежащих в основе эстетической обработки этого проекта?

Хашем Шакери: В этой трилогии, чтобы достичь ощущения пребывания в вневременном и потерянном мире наряду с реальной и документальной атмосферой, которая одновременно сюрреалистична и апокалиптическая с абсурдными аспектами, мне нужна была плоскостность и минимализм. Этот фотографический стиль прививает чувство тишины, недоумения и одиночества, которое, кажется, задерживается после того, как произошла какая-то трагедия или кризис.

После длительного периода проб и ошибок я в конце концов выбрал эту плоскую, минималистичную и пыльную атмосферу, используя аналоговую камеру среднего формата с несколькими переэкспонированными настройками. Я думаю, что это соответствует моему подходу и темам, которым я следую, и я очень доволен результатом своей работы.

Я думаю, что одно из моих первых впечатлений от этого проекта заключается в том, что ваши фотографии невероятно красивы. Для меня красота выглядит как своего рода ирония, как будто картины пытаются сохранить первоначальное обещание рая для этих людей. Правильно я понимаю, что своим проектом вы пытаетесь донести до мира и до вашего правительства о существовании определенной проблемы?

Хашем Шакери: это вопрос, который мне часто задают. Этот самый парадокс был очень важен для меня. Пробел, в котором я думал, что смогу создать небольшое пространство для размышлений для аудитории, — это мой подход к проблемам вокруг меня. Я хотел бы достичь очень глубокой тишины, недоумения и отчаяния посреди красоты, и я думаю, что то, что зрители обычно интерпретируют как красоту фотографий, – это именно та же тишина, неизвестность, двусмысленность и глубина атмосферы, в которой я случайно блуждаю.

Я глубоко верю, что красота сильно отличается от обычной красоты и для каждого имеет свое значения. Лично у меня большая проблема с фотографиями, которые просто красивы, просты, совершенны и обычны. Это совсем не часть моего вкуса. Если под красотой вы подразумеваете то же самое — что-то, что приносит с собой парадоксы и другие интерпретации, — то да, в некотором смысле это может быть правдой, и это часть моего подхода, который также содержит иронию.

Мне очень любопытно узнать больше о цензуре, с которой вы сталкиваетесь как иранец, и о проблемах и рисках, которые вы принимаете в результате создания этого проекта. Влияет ли цензура на ваш подход к созданию образов и повествованию? Вы бы сделали что-то другое, если бы этой цензуры не было?

Хашем Шакери: Наше восприятие исходит из позиции и определения нашего существования. Поэтому то, что я вижу, то я и фотографирую, и моя работа полностью зависит от моего социального и исторического состояния, как по форме, так и по содержанию. Цензура также является частью этой ситуации, которая определенно влияет на мою точку зрения. Любое ограничение, для кого угодно, где бы то ни было, абсолютно отражается на том, как они воспринимают и работают, и это эффективно.

Вообще, с одной стороны, мы сталкиваемся с различными ограничениями и препятствиями при фотографировании в общественных местах, и это вызывает много трудностей. С другой стороны, подрядчик этого проекта был связан с одной из правительственных организаций, в результате чего работа имела свои ограничения, и мне много раз запрещали фотографировать некоторые районы.

Дело в том, что для такого фотографа, как я, фотография в целом всегда сопровождается чувством осознанности и осторожности и в то же время ловкостью, быстротой и изобретательностью, и эти ограничения, которые являются проблемой для многих фотографов-документалистов, научили нас некоторым навыкам на протяжении многих лет. И эти ограничения заставляют меня думать о том, чтобы рассказывать разные истории по-разному, и я стараюсь делать свою работу с помощью разных трюков.

Очевидно, что, если бы не цензура, я бы тоже был другим человеком, не тем, кем я вырос сейчас. Конечно, моя жизнь подсознательно формировалась в контексте такой структуры, которая затмила даже мои интересы и вкусы.

Мое подсознание подвергается цензуре еще до того, как оно создает образ, и вообще не позволяет ему достичь стадии воображения, и мне приходится постоянно практиковаться, чтобы не застрять, а также для того, чтобы сбежать с этой стадии, чтобы мое самосознание сначала освободилось и мое подсознание могло быть затронуто.

Вы назвали первую часть этой трилогии «Элегией». Можете ли вы сказать, что в вашей работе по повышению осведомленности все еще есть чувство активности, или вы скорее документируете то, что уже является потерянным?

Хашем Шакери: Я хотел бы повысить свою осведомленность жизнью, интуицией и открытиями. И чтобы улучшить мое понимание моего собственного общества, мне нужно размышлять, переосмысливать и пересматривать себя и свой проект, пока я работаю над этими социальными проблемами. Я должен постоянно критиковать себя, чтобы выяснить, истинно ли мое осознание или нет, и выяснить, насколько правильный мой подход. Я уверен, что если моя собственная жизнь честна, это осознание донесет и до меня, и до аудитории. Если нет, это все равно, что пытаться настаивать на том, что в моем проекте есть сообщение, которое я еще не получил как создатель. Моей самой большой мотивацией является открытие социальных структур, которые скрыты.

Я начал этот проект, чтобы попытаться сломать распространенные стереотипы, и, к счастью, после меня сформировался тренд. Снятая мною местность стала более заметной, больше фотографов отправились туда и распространили голос народа посредством фотографий. Но несмотря на положительную тенденцию, которая сформировалась, и на то, что новости и дискуссии о регионе усилились, я все еще живу там, чтобы достичь каких-то более глубоких решений, ведь там до сих пор нет никаких существенных изменений.

Почему моя работа лучше продвигается за пределами Ирана, чем в нем? Мне нужно, чтобы народ моей страны сначала ознакомился с моей работой, с тем чтобы мы могли подумать о том, какие коллективные действия мы можем предпринять для устранения материальных и социальных структур, которые создает нищета. Теперь мы все знаем, что строительство плотин нанесло ущерб; там больше нет воды, только засуха, нищета. Но опять же, почему ничего не изменилось? И следующий шаг; что я могу сделать как художник чтобы помочь им?

Еще больше работ автора в его социальных сетях и на официальном сайте фотографа.