Давиде Сорренти (Davide Sorrenti; 9 июля 1976 – 4 февраля 1997) был итало-американским модным фотографом, родился в известной семье фэшн-фотографов Сорренти. Он наиболее известен за участие в развитии и упадке модного тренда «героинового шика» 1990-х.
У Давиде Сорренти была талассемия, наследственная форма анемии, болезнь, требующая регулярных переливаний крови и медицинской помощи. Из-за этого заболевания он выглядел значительно моложе своего фактического возраста на несколько лет.
Сорренти сотрудничал с такими журналами, как Interview, Ray Gun, i-D, Detour, Independent, Surface и Dune. Он также работал с известными модными брендами включая Hugo Boss, Bergdorf Goodman, Supreme, Hysteric Glamour и Zoo York.
4 февраля 1997 года Давиде ушёл из жизни. В его организме были обнаружены наркотики, однако они не привели к смерти. Его уход произошёл мирно, во сне.
В ответ на смерть сына, Франческа Сорренти начала кампанию против искажения реальности наркомании и использования несовершеннолетних моделей, призывая редакторов журналов принять ответственность за свои действия. Г-жа Сорренти выразила беспокойство по поводу того, что модели начинают употреблять наркотики, и никто не предпринимает ничего для предотвращения этого. Она заявила в New York Times: «Героиновый шик — это не то, что мы показываем. Это то, чем мы становимся. Наш бизнес превращается в героиновый шик. Тот, кто создаёт снимки такого масштаба, должен был употреблять тяжёлые наркотики».
В ноябре 2018 года режиссёр Чарльз Карран выпустил документальный фильм под названием «Увидеть, познать зло», посвящённый жизни, творчеству и смерти Давиде Сорренти. Фильм частично раскрывает историю его жизни, частично предоставляя сбалансированную переоценку его творчества. Творчество Давиде тесно связано с его друзьями и молодёжными подвигами. В ноябре 2019 года мать Давида, Франческа Сорренти, выпустила ретроспективу его работ под названием Davide Sorrenti ArgueSKE 1994-1997.
Давиде Сорренти мог бы стать вундеркиндом модной фотографии, если бы не его ранний уход из жизни в двадцатилетнем возрасте. Он был одним из первых, кто осмелился фотографировать моду без гламура, и его документальный подход к коммерческим съёмкам стал настоящим прорывом в 90-е годы, оставаясь актуальным и в наше время. После его скандальной смерти, ошибочно приписанной передозировке героином, работы Давиде стали ассоциироваться с «героиновым шиком». Лишь спустя десятилетия книги и документальные фильмы о фотографе разрушают этот миф, рассказывая о настоящей сущности его творчества, о тяжёлой болезни, которая приносила Давиде постоянные страдания и стала причиной его преждевременной утраты.
Как сохранять вдохновение и творчество, когда каждый прожитый день может быть последним? Последний кадр в объективе Давиде – рыба, выброшенная на берег, хватающая воздух в агонии. 2 февраля, за день до своего ухода, он отдыхал с семьёй на пляже в Мексике, плавал и нырял, соперничая с волнами. 3 февраля его уже не было. Этот странный, пророческий снимок стал его прощальным посланием.
Давиде узнал о своей талассемии (анемии Кули) в возрасте чуть больше года — это болезнь, при которой организм разрушает собственные эритроциты. Каждые две недели ему требовалось переливание крови, и он проводил время, подключённый к медицинскому оборудованию. Живой, невероятно обаятельный, смешливый и смелый, он постоянно утешал свою мать словами:
«Знаешь что? Я буду жить так, как хочу, я не собираюсь жить как больной ребёнок!». Он придерживался своего слова, ведя свою жизнь по своим правилам. Выдавая себя за маленького бандита, употребляя ругательства, куря марихуану, устраивая вечеринки со своими друзьями в Нью-Йорке, катаясь на скейте, приводя девушек в квартиру старшего брата. При этом его верный фотоаппарат, неизменная «Leica M6», всегда была в его руке настолько естественно, что люди рядом с ним оставались искренними.
Узнав о семье Давиде, подобное начинание казалось неудивительным. Ведь он вырос среди фотокамер, и его любимым местом для игр была тёмная комната для проявки. Сорренти даже шутливо называют «семьёй Корлеоне» модной фотографии. Его мать, Франческа, была известным модным фотографом, а старший брат, Марио Сорренти, давно уже сделал себе имя в индустрии моды, так же как и сестра Ванина, которая стала признанным мастером фотографии.
«Он получил свой первый фотоаппарат в возрасте семнадцати лет», — вспоминает Франческа. «Мы подарили ему Contax на Рождество. Но Давиде снимал задолго до этого. У Марио тогда была своя квартира. Он всегда там бывал, трогал вещи брата. Однажды мы увидели его с фотокамерой, и Марио закричал: ‘Это же моя «Mamiya»!’. Было весело».
Для подростков 90-х в Нью-Йорке это было время взрыва, и семья Сорренти переехала туда из Италии, чтобы Давиде мог получать квалифицированную медицинскую помощь. Все стремились быть бандитами, испытывать музыку, пробовать наркотики, чтобы почувствовать то, что чувствовал Курт Кобейн. Все хотели на время стать Сидом Вишесом, научиться фотографировать, как Нан Голдин. Атмосферу этого безумия Ларри Кларк живописно запечатлел в своем фильме «Детки». Давиде жил и творил прямо в центре этого вихря. Он обожал хип-хоп, искусство, оперу, писал картины маслом, создал свой модный бренд футболок «Danücht» с дерзкими надписями и рэп-группу «Мозаика». Он буквально бурлил идеями.
«Давиде был настоящим бибоем», — вспоминает близкая подруга, актриса Милла Йовович. «Он был писателем, скейтером, художником. Он был действительно очень продуктивным, вел подробные дневники. Он искал настоящих людей, как он их называл. Он часто говорил: ‘Вы настоящие люди — вы хорошие люди'».
Для Давиде подлинность играла ключевую роль во всём. Фотограф стремился документировать собственную жизнь, и этот подход он успешно переносил на мир модной фотографии. В то время это было новаторским и необычным. Он фотографировал свой повседневный быт, жизнь своих друзей, и затем превращал эти снимки в рекламные кампании. Для него было важно интенсивно проживать каждый момент, как в реальной жизни, так и на фотографии. Поэтому у него не было ни одного кадра, который можно было бы назвать «прямой фотографией». Каждый снимок был пропитан эмоциями, и в основе каждого из них лежала печаль.
«Как-то раз у нас был разговор, и я сказала: ‘Давиде, почему бы тебе не осветлить этот кадр?’, а он ответил: ‘Ма, это мир грёз, он меланхоличен, это мой дух’«, — вспоминает Франческа.
Он редко разговаривал о смерти, но время от времени, сквозь мальчишескую браваду, проскальзывало то, что Давиде по-настоящему чувствовал.
Те годы были временем контрастов и фальши. На обложках глянцевых журналов блескали гламурные супермодели, в то время как за кулисами показов 14-летних девочек затягивали наркотиками. Джейми Кинг, девушка Давиде, впервые попробовала героин в таком молодом возрасте.
«Я была окружена наркоманией», — призналась она. «Редакторы, фотографы – все курили и употребляли наркотики. Это было естественным, я просто думала, что именно так всё и устроено».
Одним из самых известных и совершенно неправильно истолкованных снимков Давиде был тот, где Джейми лежала на кровати в разорванных колготках, окружённая фотографиями жертв наркотиков. Там были детские фотографии Курта Кобейна, снимки Сида Вишеса, Джерри Гарсии. Эта фотография не была «героиновым шиком», как тогда её назвали; она буквально кричала: «Посмотрите, что творится у вас под носом». Сорренти не превозносил наркоманию, он просто честно, как ребёнок, показывал тёмную сторону моды, «подсвечивал» то, что для него самого было очевидным. Все так жили, и он так жил.
Любое взаимодействие с творчеством Давиде — это очень личное. Пересматривая его снимки, словно оказываешься в его комнате, увешанной постерами. Окна зашторены, вокруг полумрак, в руках стопки поляроидов. Давиде ценил их моментальность, его жизнь сама была таким моментом. За два молниеносных года полноценного творчества ему удалось поработать с крупными модными изданиями, такими как Interview, i-D, Detour, Ray Gun. Он часто снимал Миллу Йовович, Кейт Мосс, свою девушку модель Джейми Кинг, собрал большой архив авторских работ.
Спеша творить, он чувствовал, что умирает. Продолжительность жизни с талассемией в 90-е не превышала 25 лет. Его организм молодо выглядел, но был, как организм старика. Давиде видел, как умирают ребята в больнице, в которой он проходил лечение. Возможно, осознанно пропустив несколько необходимых переливаний крови, находясь в Мексике, он всего несколько раз попробовал наркотики, чтобы облегчить своё состояние, и всегда это было плачевно. Он оказывался в больнице, и доктора предупреждали, что для него это может закончиться смертью.
Громкие заголовки прессы о передозировке превратили уход Давиде в трагический символ «героинового шика». Глаза людей, казалось, открылись. Президент Билл Клинтон выступил с решительной речью, и модная индустрия немедленно отказалась от «героиновых» девушек. Образ новой эпохи был создан сексуальной Жизель Бюндхен, которая моментально стала звездой обложек.
«Единственное хорошее, что принесла его смерть, — с горечью признаёт мать, Франческа. – Это конец эпохи героинового шика. Я получала письма от детей, которые говорили, что хотят бросить наркотики из-за Давида. Они были творческими, им было больно, и они осознали, что наркотики – это не выход. Лишь спустя три месяца после его смерти мы узнали, что у Давиде не было передозировки; он скончался из-за последствий болезни. Врачи объяснили мне, что количество наркотиков в его крови было мизерным и не могло привести к такому исходу».
Не справившись с болью, семья Сорренти решила сохранить творческое наследие Давиде и рассказать правду о произошедшем. За последние несколько лет вышли три книги его фотографий, а в 2018 году состоялась премьера документального фильма «Смотри, знай зло!» молодого режиссёра Чарли Каррана. Фильм включает в себя кадры интервью с самим Давиде, архивные семейные съёмки, воспоминания близких друзей фотографа, а также множество ранее неопубликованных кадров. У фильма есть своя страница в Instagram, где регулярно публикуются фотографии Сорренти, новости о его работах.
Юный фотограф оставил впечатляющий архив, который сегодня изучают эксперты моды и фотографии. Секрет культовости Сорренти заключается в его интенсивной личной подаче. Иногда просмотр его полароидов вызывает неловкость, ощущение вторжения в чью-то интимную жизнь. Но вот, спустя десятилетия, Давиде смотрит на нас, гримасничает с улыбкой, целует свою девушку. Он ушёл, но своими работами сохранил свою живость в этом мире.
Ещё больше работ по ссылке: Davide Sorrenti
Следите за новостями в наших социальных сетях: ВКонтакте, Telegram и YouTube
