После четырех десятилетий жизни за границей Margaret Courtney-Clarke вернулась домой в Намибию, для работы над своим социальным фотопроектом «Плачь и грусти в надвигающийся дождь», чтобы запечатлеть радикально изменившийся ландшафт ее родной страны за годы ее отсутствия, а также жизни тех, кто выживает в этой местности.
Маргарет Кортни-Кларк (Margaret Courtney-Clarke) Родилась в 1949 году в Намибии. На сегодняшний день живет и работает в Свакопмунде, Намибия. Маргарет изучала искусство и фотографию в Южной Африке и последние четыре десятилетия проработала фотографом в Италии, США и по всему Африканскому материку.
Кортни-Кларк начала свою карьеру, работая под руководством итальянского фотографа и режиссера Паскуале де Антониса, а затем в 1970-х и 1980-х годах выполняла задания для различных мировых журналов в Европе и Африке. В 1979 году она стала персоной нон грата в соответствии с законами апартеида и отказалась от южноафриканского гражданства — позже она вернется в Юго-Западную Африку под защитой Организации Объединенных Наций и потребует гражданство Намибии. На протяжении всей своей карьеры Кортни-Кларк реализовывала в Африке проекты, подтверждающие женскую идентичность.
В 2009 году фотограф окончательно вернулась к работе и поселилась в Намибии. Ландшафт, к которому она вернулась, радикально изменился в результате неконтролируемого развития, кардинально изменив повседневную жизнь тех, кто его населяет. Обращая внимание на свой пожизненный интерес к понятию «убежище», Кортни-Кларк отправилась в путешествие. Основная часть работ фотопроекта «Плачь и грусти в надвигающийся дождь» была снята в период с 2014 ппо 2018годы и знаменует собой новый этап в фотографической карьере Кортни-Кларк.
Получившаяся в результате книга «Плачь и грусти в надвигающийся дождь» рассказывает об изменениях в климате, ландшафте и в умах местных жителей. Этот фотографический диалог, выраженный прямо или двусмысленно, требует особого внимания. Начав в своем районе, Кортни-Кларк проехала тысячи километров через отдаленные районы, чтобы исследовать людей и землю, а также рассказать личные истории, тех кого коснулись эти изменения. Девушка фотографирует свой собственный дом, и, хотя этого и невидно по фотографиям, это чувствуется в каждом снимке.
В этом интервью Кортни-Кларк расскажет нашим читателям о своем опыте социальной фотографии и расскажет почему она решили вернуться домой.
У вас обширная и разнообразная карьера, в основе которой лежит Африка. Мне любопытно узнать, как вы попали в фотографию и почему этот регион является постоянной темой вашей работы?
Маргарет Кортни-Кларк: изучая искусство и графический дизайн в Натале, Южная Африка, я искала что-то, что дало бы мне большую свободу выражения. Я знала, что не хочу работать у арт-директоров. И поэтому занялась фотосъемкой самостоятельно. С 1969 года, фотография была введена в программу вузов страны, тогда я купила свой первый фотоаппарат. Я оказалась на скользкой дороге в стране, охваченной апартеидом, и для меня имело смысл рассказывать истории с помощью камеры. Я также хотел продолжить свое образование в области искусства и архитектуры. Итак, оставив после себя частичку души, я улетел в Италию в 1972 году.
Почему Африка? Меня всегда об этом спрашивают, но невозможно описать это в двух словах: это такой сложный, грубый и красивый факт, рожденный обстоятельствами. Мои корни уходили в то место, которое тогда было Юго-Западной Африкой (сегодняшняя Намибия). В течение многих лет я стремилась вернуться на континент, и я сделала это — когда мне позволила судьба – только по прошествии следующих тридцати лет. Я путешествовала вдоль и поперек в поисках того, что было в основе моего существа: искусство и символика, строительство и убежище … владение женщины. Как фотограф, да еще и как белая женщина, я нашла удивительный прием и признание. Мои инструменты выживания помогли мне преодолеть основные трудности путешествий в отдаленные районы, голода и бессмысленной концепции времени. Я нашла надежду среди безнадежности. Но, прежде всего, я научилась общаться с людьми, местностью и преодолевать трудности.
Как реализовался ваш проект «Плачь и грусти в надвигающийся дождь»? Глядя на изображения из других ваших работ, а затем обращаясь к вашей книге, я вижу своего рода эстетический отход в другую сферу; они выглядят и ощущаются иначе. Не могли бы вы немного рассказать об этих различиях? Были ли они преднамеренными?
Маргарет Кортни-Кларк: да, «Плачь и грусти в надвигающийся дождь» — это отход от моих предыдущих работ. Во-первых, я вообще перестала делать аналоговые фотографии и полностью перешла на цифру. После публикации моей последней книги в трилогии об искусстве африканских женщин я посвятила десять лет продвижению женского искусства посредством выставок и возвращения в общину ндебеле в новой Южной Африке, чтобы построить учебный центр для женщин и молодежи. В 2009 году я решила навсегда вернуться в Намибию, где родилась. Я была потрясена, обнаружив, что после двадцати лет независимости страна все еще скована пережитками апартеида и непрекращающейся борьбой с бедностью, жадностью, кризисной средой и наступлением транснациональных горнодобывающих гигантов.
Я продала свои аналоговые камеры и купил свой первый цифровой фотоаппарат Sony X100 с одним фиксированным объективом. Я хотела охватить социальный портрет и ужасающе враждебный пейзаж так, как это «отличалось» от моих предыдущих работ. Эта новая работа исследовала близость между людьми и пространством, которое они занимали. Подружившись и завоевав доверие людей, живущих в этой сложной части мира, я использовала 35-миллиметровый объектив, который позволил мне включить их в пейзаж с его бесподобным светом, чтобы произвести синтез того, что там было.
Когда я листал каждую страницу вашей фотокниги «Плачь и грусти в надвигающийся дождь», я был поражен труднопроходимой местностью и огромным расстоянием, которое вам, должно быть, пришлось преодолеть. Как можно управлять психологически и физически в таких трудных условиях, особенно когда вы выздоравливали от опасной для жизни болезни, о чем говорится в предисловии к вашей книге? Ограничили ли условия проект вообще?
Маргарет Кортни-Кларк: Диагноз «рак» поразил меня, как тонн кирпичей, как и любого другого человека. Пустыня моего детства, известная мне как место исцеления, стала моим направлением, моим компасом. Между курсами химиотерапии я совершала короткие вылазки, которые постепенно удлинялись по мере того, как я становилась сильнее и полнее решимости выявить враждебные условия этой земли. Я не знала, что нас ждет шестилетняя засуха. Были времена, когда мне приходилось прерывать путешествие из-за нехватки воды или из-за того, что я видела достаточно трупов, разбросанных по дну пустыни.
Я редко чувствовала себя ограниченной физическими или умственными условиями. Мое чувство цели — и до некоторой степени упрямство — это энергия, которая движет мной. Знание земли и возможность общаться и поддерживать дружеские отношения на многих уровнях — это силы, которых невозможно достичь одним творчеством. Ключ к этому — время; не дни или недели, а месяцы и годы.
Вы сотрудничали в других проектах с Дэвидом Голдблаттом, который написал предисловие к вашей книге. Расскажи мне, каково было работать с такой плодовитой фигурой. Каким образом он повлиял на вашу работу и жизнь?
Маргарет Кортни-Кларк: Мы с Дэвидом дружили около сорока лет. Он всегда был глубоко озабочен моими путешествиями в «неизвестную» Африку, одиноким, белым и непосильным для меня вызовом. Мы переписывались и в этих письмах общались о фотографии, о том, чтобы быть в этом мире и возвращать некоторые его фрагменты, и об отчаянных ситуациях, которые отражали мою собственную экзистенциальную борьбу. Мы обменялись идеями о технологиях и печати, а также обсудили роль фотографии в крахе апартеида. Иногда наши пути расходились, и я становилась более открытой политически активной, в то время как Дэвид документировал христианское лицемерие апартеида в Южной Африке в образах голландской реформатской церкви. Но именно в течение этого последнего десятилетия он стал моим самым ярым критиком и сострадательным поклонником моей работы. Я благодарна и счастлива за то, что смогла черпать мужество, дисциплину и целостность в нашей давней дружбе.
Фотографии в вашей книге, кажется, следуют за своего рода лирическим документом, стихотворением, острым, но органичным. Можете рассказать о своем рабочем процессе?
Маргарет Кортни-Кларк: Мои ранние книги были выпущены крупными издательствами еще до цифровой фотографии. Книжные дизайнеры были нанятыми или штатными. Мне очень повезло, что Массимо Виньелли, известный книжный дизайнер своего времени, согласился взять на себя задачу тщательно изучить тысячи прозрачных пленок на лайтбоксе. Он намеревался запечатлеть последовательность и суть каждого изображения с помощью знаменитого карандаша! Все мои книги были проверены, напечатаны и отправлены в США, Японию и Юго-Восточную Азию.
В книге сначала рассказывается о земле и ее влиянии на окружающую среду, а также создается диалог без людей. По мере нашего продвижения их присутствие становится более очевидным, особенно когда мы переходим в раздел книги DRC (Лагерь перемещенных беженцев). Расскажите подробнее о книге.
Маргарет Кортни-Кларк: вернувшись в деревню после долгого отсутствия, мне нужно было постепенно нащупывать дорогу. Было разумно начать с моего заднего двора, чтобы познакомить зрителя с моим местным сообществом и ближайшим окружением. Также было важно установить признание (или нет) обеспокоенной белой женщины с камерой, пусть и ненавязчивой. В течение многих месяцев и нескольких лет я сопровождала других женщин и детей из их временного убежища на работу, которая для многих была рутиной на городской свалке в поисках еды, дров и строительных материалов. Постепенно я последовала за ними вглубь страны к местам их рождения, чтобы понять, почему они решили мигрировать в городские районы.
Итак, книга начинается с ландшафта, и постепенно остатки прежних мест обитания рядом с некогда плодородными землями, а также местами, теперь усеянными шахтными досками с надписью «Входа нет» и неисправными точками водоснабжения. Мое путешествие простирается в кажущееся ничто, где реальные жизни существуют на периферии, и оно следует за моей связью с местом и его разворачивающимся повествованием, пока я не вернусь в свой район и на задний двор.
Где вы черпаете вдохновение для своей работы? Как ваша личная история, семейные истории и опыт сформировали вас как человека и фотографа?
Маргарет Кортни-Кларк: Моя африканская принадлежность лежит в основе моего вдохновения. Мне посчастливилось иметь родителей, которые поощряли мою любовь к искусству. Но это был мой детский опыт взросления на ферме, который научил меня выживанию и важности рассказывать правдивые историй. Эти элементы имеют фундаментальное значение для того, кто я есть и что я сделала в своей жизни. Поиск фотографии в позднем подростковом возрасте позволил мне путешествовать в отдаленные места и обрести свой голос.
В моей нынешней работе о людях пустыни Калахари важную роль сыграл фотоархив моего деда о его поездках в глубь страны в конце 1920-х и 1930-х годах.
Хотя вы фотографируете свой дом, между фотографом и объектом существуют огромные социальные различия. Как преодолеть такие препятствия, чтобы завоевать доверие и предоставить изображения, которые, смею сказать, не эксплуататорские? Сталкивались ли вы с противодействием?
Маргарет Кортни-Кларк: как я уже говорила ранее, важно найти время для установления взаимопонимания. Это социальный процесс, постоянный диалог, основанный на отношениях, в котором нужно знать, как взаимодействовать с землей и ее людьми, наблюдать, не провоцируя. Оппозиция встречалась редко. Я верю, что из-за того, что я женщина люди чувствовали себя более безопасно при моем присутствии. Кроме того, Намибия в настоящее время переживает отчаянное время в нашей истории, рожденное несправедливостью в прошлом и усугубленное шестилетней засухой и безразличием правительства. Подавляющее большинство людей с нетерпением ищут своего «слушателя».
Когда вы посещали за границу, как воспринимали Африки в местах, в которых вы побывали? Что вы пытаетесь донести своими фотографиями до зрителя?
Маргарет Кортни-Кларк: за тридцать лет многое изменилось. Изначально я считала фотографию деликатным предметом. После многих лет эксплуатации и «увековечения» духа африканцы часто отвергали визуальное изображение своей жизни, увиденное глазами европейских ценностей. В мусульманских странах я попала в Африку, с которой не могла идентифицировать себя, где женщины были закрыты чадрами и прикованы к дому, а фотографирование без согласия мужей было запрещено. Время и связь стали центральными элементами моего опыта. Как однажды сказала мне Майя Анджелоу: «Вы можете делать все возможное, пока не будете знать лучше… приготовьтесь к унижениям». Искусство, которое я искала, имело мало общего с суровыми реалиями повседневной жизни, с войнами и болезнями или тяжелыми социально-политическими и экономическими условиями; вместо этого речь шла о том, как женщины стремились утвердить свою идентичность и украсить свое пространство.
В своем фотопроекте и книге мой взгляд полностью изменился. Я надеюсь отвезти зрителей в знакомые места и попросить их подвергнуть сомнению их восприятие этих мест в «Новой Намибии», беспрецедентной стране, которую продают горнодобывающим магнатам и неустойчивому туризму, не говоря уже о коррумпированных лицах и международных консорциумах. По этой причине я обратила свой взор на бедных, их поиски убежища и воды на опустошенной земле, а также на окружающую среду в кризисной ситуации.
Во время фотосъемки в Нигерии вы случайно встретили Майю Анджелоу. Можете ли вы описать опыт и общие черты, если таковые имеются, между вами и вашим творчеством?
Маргарет Кортни-Кларк: Мы с Майей Анджелоу встретились не случайно. Первые пять биографий Майи были неотъемлемой частью моего багажа «выживания» во время моих путешествий по Западной Африке. К тому времени она вернулась в Америку. Ее сочинения дадут мне в первую очередь смелость, а затем мудрость и юмор, силу и мечты, страсть и выносливость, поэзию и идеи. Ее книги были идеальным компаньоном (и утешением), потому что они сказали мне, что кто-то еще пережил боль, одиночество и трудности пребывания в «чужой» стране. И я черпала в них силы, потому что Майя была сильной и бесстрашной.
Что общего у нас с Майей, так это то, что ни один из нас не был тем, кем казался; это частичное объяснение нашего влечения. Я родилась и выросла в Африке и посвятила большую часть своей жизни документированию африканских людей и искусства. Майя казалась африканкой, но родилась в Америке. Наши различия сблизили нас. Она пригласила меня к себе домой и попросила написать предисловие к «Африканскому холсту». Это была встреча умов, возможно, перекрестное оплодотворение афроамериканцев. Она говорила мне: «Я такая, какая я есть, потому что ты такая, какая ты есть».
Как вы думаете, что правительство должно делать, чтобы защитить людей и землю? Вы заметили какие-то изменения к лучшему? А что, на ваш взгляд, мешает позитивным изменениям?
Маргарет Кортни-Кларк: Тридцать лет спустя после обретения независимости борьба за большинство намибийцев все еще продолжается — а зачастую даже просто существует — на той самой земле, за которую они боролись. Согласно правительственному веб-сайту, двадцать пять процентов из двухмиллионного населения Намибии живут базовой жизнью в неформальных поселениях, в примитивных убежищах и лачугах, не имея гарантии собственности. В предположительно богатой стране тысячи намибийских семей живут на клочьях пустынной и чрезмерно выпасенной земли, где выживание зависит от капли дождя, которая может выпасть, а может и не выпасть.
Что мешает позитивным изменениям, так это удушающая экономика, жадность, отсутствие ответственности за развитие коррупции, неграмотность, задержку распределения прав на землю, что влечет за собой серьезные последствия для обездоленных и безработных. Другими словами, искреннее экономическое освобождение должно последовать за своим политическим аналогом. Итак, по моему мнению и опыту, я видела очень мало изменений к лучшему с момента обретения Намибией независимости.
[margaret-courtney-clarke.com]
Следите за новостями в наших социальных сетях:
Вконтакте, Facebook, Instagram, Telegram и YouTube
